Этой историей об обретении веры поделился священник Георгий Максимов. Он узнал ее от вернувшегося из СВО молодого человека.
Оказавшись на войне атеисты очень быстро прозревают
На войне я увидел феноменальный контраст в отношении к вере. Те парни, которые вчера сидели на пабликах типа «атеист» и заявляли, что они ни во что не верят, оказавшись на войне, очень быстро прозревают. Что без Бога они просто кусок мяса, все шутки и колкости в адрес Церкви, как и заявления о личном неверии — не более чем баловство. Вот твоя жизнь каждый день на волоске от смерти, и кто тебя, кроме Бога спасёт от летящего снаряда, который жаждет разорвать тебя на куски?
На войне молятся все
На войне молятся все, молятся я думаю порой горячее чем монахи. После того как ты вырыл себе лежачий окоп который 1 в 1 похож на могилу, и следующие несколько часов тебя жестоко обстреливают из танков/миномётов/градов + над тобой зависает дрон-камикадзе. Тебе ничего не остаётся как только молиться, а возможно и более того — дать Богу праведные обеты.
Заявлял, что потерял веру…
Есть случаи, как один парень из моей роты, он в детстве претерпел духовный надлом. Его отдали в церковно-приходскую школу, где как я понял с его слов, в воскресный день их (детей) заставляли подолгу молиться на коленях. И у него православная вера вошла в ассоциации с болью, надрывом и принуждением. Он заявлял, что потерял веру, что неверующий. Но вот в одну из ночей нас хотели отправить в контрнаступление, с примечанием, что с большой вероятностью мы все погибнем. Так вот в эту ночь (а ещё и был сильный ливень), лютый страх объял всех. И молодых и старых и опытных и новобранцев. Нас перекинули в …, а уже оттуда мы должны были выезжать непосредственно на линию соприкосновения.
И вот примерно за час до отправки, этот же самый парень (называющий себя атеистом) вскакивает и начинает говорить:
«Надо молиться! Надо молиться, иначе мы погибнем».
То есть даже надломленная душа пробуждается на войне. В человеке невольно рождаются праведные стремления. Тут я сразу добавлю, что данный парень не трус и не новичок, он уже видел смерть, он уничтожал сам, он был также полевым медиком, который перевязывал изувеченных солдат, поэтому данный «призыв к молитве», не был каким-то актом малодушия, или паники.
Найти «неверующую молодёжь» на войне большая проблема
По милости Божией, когда уже приблизилось время нашей отправки, пришла информация, что украинцы, прорвавшие линию фронта, уже отбиты и артиллерией отодвинуты обратно на свои рубежи. Следовательно, наш выезд был отменён. Так что найти на войне «неверующую молодёжь» это большая проблема.
Момент когда тебя убивают (пытаются убить), очень похож на те моменты, когда, скажем, человеку сообщают, что он скоро умрёт (допустим, от рака). Мгновенно ум очищается, сбрасывая всю шелуху, просыпается совесть и духовное осознание того, кто ты, что ты, и за какие поступки тебе мучительно больно и стыдно.
Появляется жажда раскаяния, очищения души и оправдания перед обличающим голосом совести. Это, конечно, не панацея, — я слышал о тех, которые там встают на путь ненависти к Богу. Они как бы и отрицают Его, но при этом ненавидят Его (как реально Существующего). Мол «если бы Бог был, Он бы не допустил этой войны» (и моих на ней страданий). Но таких крайнее меньшинство.
***
Верно подметил журналист Борис Корчевников:
«Эта война даст неслыханный урожай на ниве Господней: наши Церкви — что в России, что в Малороссии — заполнятся новыми прихожанами: с молодыми, но очень взрослыми лицами.
Монастыри, пустующие иногда пока из-за скудости монашества, заполнятся новыми послушниками, иноками, монахами, а, может, даже, через время не очень пожилыми, схимниками.
Так было после Второй Мировой — весь цвет Псково-Печерского старчества и великого поколения монахов Троице-Сергиевой Лавры, которую в войну вернули частично Церкви — это все в значительной своей части были ветераны — молодые мужики, узнавшие Бога на войне: кто-то дал обеты монашества на поле боя (выживу — приму постриг), кто-то без всяких обетов просто не мог после пережитого посвятить жизнь мирскому суетному кружению.
Почти каждое известное святое имя, у которого в безбожную советскую пору согревалась вся верующая Россия — это были имена монахов-ветеранов: что Алипий (Воронов), что Кирилл (Павлов)… А в Греции — великий Паисий Святогорец, он в войну служил связистом и потом всю жизнь сравнивал молитву с «настройкой на частоту Богу»».
