Многих людей пугает слово «догмат». Оно ассоциируется с неким врагом свободы, насилующим и угнетающим надзирателем, навязывающим скуку и не дающим вздохнуть личности. Слово «догмат» скорее вызывает отторжение, чем интерес. Насельник Тихвинского монастыря с.Паздеры (Удмуртия) иеромонах Ефрем (Метс) рассказывает о понятии «догмат» так, что ассоциативный ряд у когчитателей в корне меняется.
Что это такое
Перед этим скажу, что Христианство – единственная догматическая религия. Бог есть Любовь (1Ин.4:16), а Любовь без догмата – чёрная бездна многоликой и абстрактной лжи. Давайте разбираться.
Греческое слово «догма» переводится буквально как «постановление, мнение, учение». Например, в Евангелие от Луки слово «догма» используется в значении царского указа:
«В те дни вышло от кесаря Августа повеление (δόγμα) сделать перепись по всей земле».
(Лк.2:1)
Однокоренным глаголом апостол Павел обозначает следование некоторых христиан ветхозаветным предписаниям:
«Итак, если вы со Христом умерли для стихий мира, то для чего вы, как живущие в мире, держитесь постановлений (δοϒματίζεσθε): «не прикасайся», «не вкушай», «не дотрагивайся».
(Кол 2. 20-21)
Также понятием «догмат» передаются решения Иерусалимского собора: «Проходя же по городам, они предавали верным соблюдать определения (δόγματα), постановленные Апостолами и пресвитерами в Иерусалиме». (Деян.16:4) Т.е. как видим в Библии понятие догмата ещё не приобрело определённого христианского смысла и «гуляет» по разным контекстам.
Догматические места Евангелия
Попробую озвучить некоторые свои мысли. Одно из самых догматических мест Евангелия заключено в вопросе Христа апостолам: «а вы за кого почитаете Меня? Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты — Христос, Сын Бога Живаго. Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах». (Мф.16:15-17)
В данном случает апостол Пётр произносит исповедание-догмат, главная черта которого – откровение Отца. Противоположностью догмата является ересь, которая исходит от «плоти и крови».
Отсюда становится понятным, почему апостол Павел включает понятие «ереси» в дела плоти:
«Дела плоти известны; они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, (соблазны), ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное. Предваряю вас, как и прежде предварял, что поступающие так Царствия Божия не наследуют».
(Гал.5:19-21)
Иными словами ересь – это откровение «плоти», которое выдаёт себя за откровение Бога. Поскольку это связано с духовной прелестью и гордыней, апостол Павел требует категоричной анафемы для таковых:
«Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден».
(Тит.3:10–11).
Что называют догматом в христианстве
То, что мы сегодня называем догматом в Христианстве, возникает лишь в момент искажения истины, которая и есть ересь. Греческое слово «ересь» означает выбор, т.е. попытку расщепить целое на части и какую-нибудь часть поставить «во главу угла».
Ересь – это всегда отсутствие целомудрия и покаяния, искажённое рассудочное мышление, которое святые отцы обозначали как нечестие. Классические примеры ересей – несторианство и монофизитство. Первое абсолютизирует человеческую природу во Христе, второе – природу Божественную. Догматические определения соборов всегда стоят на фундаменте любви Бога к человеку, которое выражено через практическое спасение человека:
«В том любовь, что не мы возлюбили Бога, но Он возлюбил нас и послал Сына Своего в умилостивление за грехи наши».
(1Ин.4:10)
Мысль ереси всегда направлена против божественной Любви, ниспровергает её. Причём догматические определения всегда смиренны и апофатичны по отношению к Богу и Его действиям. Неудивительно, что Евангелие от Иоанна и его послания одновременно самые догматичные и самые сильные откровения о Любви. Иначе быть не может.
Догматические решения вселенских соборов именовались греческим словом «орос», что в переводе «предел, граница», по-латыни «термин». В книги Иова сам Бог говорит: «и утвердил ему Мое определение, и поставил запоры и ворота, и сказал: доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим?» (Иов.38:10-11)
Задача
Задача догмата охранять непостижимость Бога и показывать неспособность человеческого языка выразить всю полноту Истины. Догмат всегда парадоксален и антиномичен, потому что не вмещается в разум. Именно это и возмущало еретиков, пытавшихся снять с божественных истин внутреннее противоречие и запихнуть в логику. Ересь – это всегда кумир и нарушение второй заповеди Декалога.
Святитель Григорий Нисский пишет, что опираться на логику в случае догматов невозможно, поскольку «диалектическая выспренность имеет одинаковую силу как для одного, так и для другого – и для ниспровержения истины, и для осуждения лжи». Это прекрасно знают, например, адвокаты и прокуроры, которые могут выстраивать защиту и нападение независимо от правды и это будет убедительно.
Элементарные вопросы о Боге уже приводят разум в замешательство:
«Так как Бог даровал нам блага, – говорит святой Иоанн Златоуст, – превосходящие человеческое понимание, то Он справедливо требует от нас веры. Все наши самые важные догматы чужды умствованию и доступны единственно вере. Например, Бог – нигде и везде. Что может быть более непонятным для разума, нежели это? И в одном, и в другом много необъяснимого».
Догмат ставит границы и пределы не только уму, но и всему духовному опыту, поскольку «тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их». (Мф.7:14)
Догматические определения не исчерпывает и не заменяет непосредственного познания истины, доступного лишь живому опыту и находящего выражение в образе жизни.
Церковь, догмат и аскетика
Выучить догматы наизусть может и атеист, но это не означает, что он причастен той реальности, которая стоит за определениями.
Потому и святитель Иоанн Златоуст говорил:
«…Ведущему жизнь порочную нелегко возвыситься до познания наших догматов, но должно очиститься от всех страстей желающему постигнуть истину».
Т.е. догмат напрямую связан с внутренним духовным состоянием. Ортопраксия, т.е. правильное поведение, напрямую связано с ортодоксией, т.е. правильным мышлением.
Архимандрит Софроний Сахаров так выразил эту связь: «Трех вещей я не понимаю:
- Адогматической веры.
- Бесцерковного христианства.
- Безаскетического христианства.
И сии три — Церковь, догмат и аскетика (то есть христианский подвиг) — для меня единая жизнь».
Собственно говоря, догматы являются не только границами и пределами человеческого богопознания, но и опорой и светом на пути спасения души, как бы мостом над бездной. Потому авва Фаласий говорит:
«Подвизаемся… о хранении Божественных догматов, чтобы сподобиться ведения».
Восходим к Богу
Опираясь на догматы – восходим к Богу. Отказ от догматики приводит к тому, что человек проваливается в бездну небытия, пропитывается нигилизмом и испытывает страшное одиночество и отчуждённость от Бога, ближнего и себя.
Как говорит прп. Иустин (Попович):
«Однако слишком очевидно, что у современного человека парализовано чувство бессмертия и вечности, помрачено сознание о вечности и богочеловечности всего человеческого… Тайна Истины заключается не в вещах, не в идеях, не в символах, а в Личности – в Личности Богочеловека, Господа Иисуса Христа: «Я есмь Истина», – Истина всесовершенная, никогда не умаляющаяся, никогда не изменяющаяся, всегда одна и Та же в Своей совершенной полноте, всегда одна и Та же, «вчера, сегодня и во веки». Истина всегда вечна – вечна и во времени; всегда безгранична – безгранична и в ограниченном; всегда бессмертна – бессмертна и в смертном».
В Европе начиная со времён схоластики постепенно происходит разрыв между догматикой и аскетикой. Богословие превращается в спекулятивную игру ума, исключительно интеллектуальным развлечением.
Построенная система духовного образования на такой парадигме приходит и в православные страны. Это безумие доходит до того, что в 1913 году в «Справочную книгу священноцерковнослужителя» вписывают в разделе «Ереси и секты»: ««вздорное учение исихастов» о нетварном свете уже давно предано забвению». Семинарии вскоре были уничтожены.
И «опять двадцать пять», снова догматику изучают перед аскетикой, хотя вся церковная традиция кричит о том, что сначала заповеди и практика, а потом где-нибудь в конце обучения можно и о догматике.
Иеромонах Ефрем (Метс)
